Все три премьерных показа прошли с аншлагом. Это и неудивительно - не так часто наши театры обращаются к подобному материалу, заведомо несущему в себе иное, отличное от европейского, мироощущение, иные литературную и драматургическую традиции. Постановочная группа спектакля была приглашена из Тывы: режиссер - заслуженный артист республики Алексей Ооржак, сценограф - заслуженный художник республики Валерий Шульга, балетмейстер - заслуженный деятель искусств республики Вячеслав Дончак.
Сюжет пьесы и спектакля - это несколько новелл, переходящих одна в другую, но рассказывающих об одном и том же: о любви и о жажде денег, о том, какие коллизии возникают, когда два этих чувства борются в душе человека... И если одна новелла - о паломниках, придумавших, будто они нашли горшок с золотом, и тут же чуть не поубивавших друг друг из-за этого выдуманного горшка, - явная сатира, то другая - о хитрой жене сборщика хвороста, обманом захватившей владения сластолюбивого князя и поставившей своего мужа на его место - это уже авантюрная комедия. А третья - история любви девушки к неподдатливому монаху - просто "страшилка" в духе фильма ужасов. Четвертая же и главная новелла - о том, как доверчивый Йохйо своими жадностью и эгоизмом погубил, того не предвидя, любимую жену Цу - трагедия.
Такая жанровая "многослойность" дает не только простор зрительской мысли, но и позволяет режиссеру и актерам "населить" спектакль множеством эмоций и образов - даже при том, что в спектакле соблюден принцип "масочности" героев: Йохйо (арт. Виктор Синицын) - доверчив, Цу (арт. Лариса Корнева) - добра, Содо (арт. Антон Кирков) - жаден... Отдельного упоминания заслуживает Анатолий Корнев в роли той самой хитрой жены сборщика хвороста - ужимками, мимикой, интонацией он создает не пошлый образ чего-то среднего между женщиной и мужчиной, артист просто перевоплощается в этакую хитрющую стервочку "себе на уме"... Еще одна актерская находка - птичьи походка и изредка возникающий наклон головы у Ларисы Корневой в роли Цу: помимо прямого намека на журавлиное происхождение ее героини, это придает образу особые черты хрупкости и беззащитности.
В результате же "линейности" образов постановка приобретает почти притчевую ясность и простоту. Эта же идея простоты и ясности воплощена в сценографии спектакля - здесь нет пышных декораций, здесь есть один полог из пластичной ткани, который с помощью несложных манипуляций и света обретает то одну форму, то другую. Национальный же колорит, экзотика вполне насыщают действо благодаря жестам, танцам, костюмам и музыкальному сопровождению - не заслоняя, впрочем, главного: что речь в спектакле идет не о сугубо "японских" проблемах, а об общечеловеческих ценностях.
Единственное, что выбивается пока из стройной структуры спектакля - это несколько скомканный финал: невнятная сцена гибели Цу и патетическое хоровое "чтение морали" перед занавесом. Если можно объяснить японским менталитетом то, что зло в финале остается безнаказанным (коварные Содо и Ундзу (арт. Анатолий Новокрещенных) благополучно куда-то исчезают со свитком волшебной ткани, сотканной Цу ценой своей жизни), то отсутствие эмоционального всплеска в финале воспринимается просто как упущение актеров и режиссера (тем более что Лариса Корнева к этому моменту как минимум в двух эпизодах подводила зрителей к состоянию высокой трагедии). Но, думается, спектаклю предстоит еще долгая жизнь - и, значит, предстоит развитие...
Елена ИСЕТСКАЯ.
